Присяжный заседатель - Страница 3

Потом видит, что Луи Боффано поворачивается к галерке и бросает куда-то один-единственный взгляд. Закусывает нижнюю губу, всем своим видом изображает задумчивость. Все время помнит, что на него устремлено множество взглядов. Отворачивается.

Никто из посторонних не понял, что Луи отдал приказ.

Приказ гласит: «Займитесь девкой, парни. Она ваша».

Эдди сокрушенно качает головой.

Приказ отдан человеку, который тихонечко сидит в самом углу галерки, окруженный обычными зеваками. Ничем не примечательный типчик, в водолазке, дымчатых очках, с фальшивыми светлыми усами. Взгляд на таком не задерживается. Сидит себе, смотрит в пустоту. Сразу видно, что мысли его витают где-то далеко, причем цена этим мыслям явно невелика. Но Эдди очень хорошо знает, кто такой Винсент на самом деле.

Внезапно Винсент встает.

Эдди угрюмо смотрит на собственный кулак и думает: все, дура несчастная. Теперь получишь то, чего добивалась. Никто тебе не поможет.

Когда он оглядывается назад, Винсента на галерке уже нет.

Эдди мысленно считает до двадцати, потом тоже встает и начинает протискиваться к выходу. Слегка кивает охраннику, открывает тяжелую дверь и выходит в вестибюль.

Работа есть работа.

Энни сидит в своем старом «субару» и ждет, пока ее сын Оливер закончит изучать ремень безопасности. У Оливера несносная привычка подолгу пялиться на предметы. Даже самое простое дело он начинает с предварительного пристального наблюдения. Иногда это продолжается так долго, что мальчик забывает, что он, собственно, собирался делать. Эти полеты в страну фантазий выводят мать из себя.

— Оливер, нам пора.

Сын щелкает ремнем. Машина выезжает из двора миссис Колодни и выруливает на Ратнер-авеню.

— Ты сегодня был героем дня, — говорит Энни.

— Как бы не так. Я сегодня был полным идиотом. Ты знаешь, до какого уровня дошел Джесс в «Повелителе Драконов»? Он уже на пятом, представляешь? А я не могу добраться до второго. Все время выскакивает этот поганый раб-тролль и колотит меня дубиной по заднице. Джесс и Ларри говорят, что я дегенерат, потому что мне никак не удается найти Невидимое Зелье.

— Может быть, Невидимое Зелье находится в Павшей Цитадели?

— Ерунда, — отмахивается Оливер. — Ларри говорит, что оно где-то в Западном Графстве. Черт бы его побрал, это графство.

— По-моему, компьютерные игры — не твое призвание. Оставил бы ты в покое свой «Нинтендо» и занялся чем-нибудь другим.

— Мама, сколько раз тебе говорить. У меня не «Нинтендо», а «Сега».

— Это не важно. Я имею в виду, что тебе нужно сидеть не над компьютером, а над уроками.

— Ага, — буркнул он. — Прям сейчас.

— Кроме того, я допускаю, что Джесс морочит тебе голову. Может, и нет никакого Невидимого Зелья.

— Это точно, он брехун, каких мало.

— Нехорошо так говорить о своих друзьях.

— Сам знаю.

Они доехали до озера и свернули налево, на Ивовую улицу; проехали мимо городской библиотеки, где когда-то располагалась церковь. В воздухе пахло осенью, листва сикамор, росших вдоль берега, окрасилась в рубиновую ржавчину.

Оливер вытащил из кармана кусочек жевательной резинки, немного полюбовался на обертку, развернул, посмотрел на пластинку, сунул в рот.

— Так вот, — вспомнила Энни. — Ты был сегодня прямо звездой. Окружной суд был от тебя в восторге. Они спросили, слышала ли я когда-нибудь о Луи Боффано, а я ответила, что ты назвал его «бандитом-макаронником». Тут все как захохочут.

— Ого-го, так тебя в самом деле назначили на этот процесс?

— Еще не знаю. Могут не взять.

Машина проехала мимо погребальной конторы Карди.

— И ты согласишься? Ты что, мам, совсем с ума съехала?

Неплохая формулировка, подумала она. Был момент, когда Энни хотела попросить судью освободить ее от обязанностей присяжного заседателя — у нее сын, да и босс на работе может линчевать ее за отлынивание. Не говоря уж о том, что в галерее Инез выставлены ее скульптуры…

Когда она согласилась, все вокруг, должно быть, подумали, что она полный псих. И в общем они правы. Кто еще согласился бы на такое?

— Не знаю. Понимаешь, дело не в том, что прикончили старого мафиози. Вместе с ним убили его четырнадцатилетнего внука. Я подумала, что на его месте мог быть ты. Участвовать в суде — вроде как мой долг. Моя ответственность, понимаешь?

— Чего тут не понять.

— Ты действительно понимаешь?

— Само собой.

— Ну хорошо, скажу тебе всю правду. Я подумала, что это будет интересно. Мне надоело, что каждый день все одно и то же, одно и то же. Ты думаешь… я сделала глупость?

— Мам, неужели это правда? Ты будешь присяжным заседателем на процессе Луи Боффано? Джесс просто лопнет от зависти.

— Нет, Джесс не лопнет. Говорить об этом никому нельзя. Я и тебе-то не имела права об этом рассказывать. Оливер, мое участие в процессе должно оставаться в тайне. Никто там не знает моего имени, даже сам судья. Меня называют по номеру. Мое участие в процессе анонимно. Ты знаешь, что это значит?

— Знаю. Твою фотографию не поместят в газете. Только не думай, что это помешает Луи Боффано тебя найти.

— Да ладно тебе. Он не посмеет. Есть специальный юридический термин — «запугивание участника процесса». Знаешь, что будет с твоим Луи, если выяснится, что он запугивает присяжных заседателей?

— Ну и что с ним будет?

— Посадят в тюрьму.

— Он и так в тюрьме. Вряд ли когда-нибудь оттуда выйдет. Что ему терять?

— Оливер, это не шутки. Конечно, я полная идиотка, что связалась с этим процессом, но дело вовсе не в том, что это опасно. Никакой опасности нет. Просто наша жизнь очень осложнится. Мистер Слайви убьет меня, когда узнает, что я не буду ходить на работу. Кроме того, мне нельзя смотреть телевизор, чтобы телерепортажи не повлияли на мое решение. Газеты читать мне тоже нельзя — во всяком случае, статьи про процесс. Ты будешь вырезать их и выкидывать, ладно?